Тополиная рубашка - Страница 30

"А может быть, и еще когда-нибудь удастся полетать", — сказал я себе в утешение.

— А может быть, и еще когда-нибудь полетаешь, — сказал Лёшка. И я был ему очень благодарен.

Жизнь побежала, как прежде. Обычная летняя мальчишечья жизнь: с купаньем, с футболом, с вечерними играми в мушкетеров и сыщиков-разбойников. Приходилось, конечно, и в магазинных очередях стоять, и на рынок ходить за картошкой, и с Леськой нянчиться (а он вредный такой рос, паршивец). Но все-таки свободы мне хватало. Как убегу в середине дня в дяди Борин двор под тополем, так и живу там до сумерек.

Правда, сумерки теперь наступали раньше: незаметно подобрался август. Был он нежаркий, но солнечный, с ласковым теплом, с паутинками в тихом воздухе. Листья тополя начали кое-где желтеть и подсыхать по краям. Но это было еще лето!

В один из таких дней к нам в город приехал театр из Тобольска. Для ребят он показывал "Снежную королеву". Спектакли шли в летнем павильоне, в саду напротив городской библиотеки.

Я у мамы выпросил трешку, но билеты в кассе оказались распроданы. Мы с Вовкой, Толькой и Амиром грустно сидели на лавочке под березами и смотрели на счастливчиков, которые показывали контролерше синие билетики и проходили внутрь.

— Может, попробуем "на протырку"? — предложил Амир.

— Ага, попробуй, — сказал Вовка. — Вон какая ведьма сидит...

Контролерша была хмурая, толстая, в очках и надвинутом на лоб платке. При слове "ведьма" меня будто подтолкнули. Я пригляделся. На мясистом лице контролерши торчали коричневые волосатые бородавки. Сердце у меня стукнуло.

Я поднялся и начал прохаживаться у входа в театр.

Конечно, я ни в чем не был уверен. Ведь я ни разу не видел ржавых ведьм при свете дня и сейчас вполне мог ошибиться. Тем более что старуха не обращала на меня ни малейшего внимания.

И чего я тут топчусь? Глупо. И ребята уже смотрят на меня с ухмылками...

В дощатом павильоне протренькал второй звонок. К входу пробежали две опоздавшие девчонки с бантами, и контролерша осталась одна. Грузной своей фигурой она полностью загораживала дверь. Я тихонько плюнул с досады и пошел к ребятам... И услышал за спиной бубнящий голос:

— Ну-к, ты чё пошел-то? Подь сюды...

Я подскочил. Бабка глядела булавочными глазками сквозь очки. Степанида или нет? Она кивнула в темную глубь павильона:

— Иди. Да только тихо там, в уголке сядь...

— Не... — вздохнул я и оглянулся на скамью. — Без ребят я не могу.

— У, шалапуты. Ну дак зови быстро, чё стоишь...

Я возликовал и махнул Тольке, Вовке и Амиру. Их сдуло со скамьи...

И еще была встреча.

На углу Первомайской и Герцена, рядом с городским театром, продавали мороженое. Замечательное мороженое, сейчас такого не делают. Его черпали ложкой из жестяного бачка, обложенного кусками льда, набивали в формочку, где лежала вафля, накрывали другой вафлей (тоненькой и хрустящей) и выдавливали из формы плоский снежно сверкающий цилиндрик. Идешь по улице, лижешь его молочные, льдисто-сахарные бока, и весь белый свет кажется прекрасным...

У меня были три рубля, а маленькая порция стоила как раз трешку. Я стоял и терзался: купить мороженое или оставить, деньги на кино? В "Темпе" шла прекрасная комедия "Цирк".

Наконец я трезво рассудил, что кино — это почти два часа удовольствия, а мороженое — не больше чем на десять минут. И решил, что лучше попрошу у продавщицы бесплатно кусочек льда. Его можно бегом донести до двора, а там сунуть за шиворот Вовке или Амиру (рыжему Тольке не надо — он лишен чувства юмора). Если продавщица — тетка не сердитая, лед она даст...

Я подошел. Продавщица была молодая. Высокая, с круглым лицом и... с глазами Насти. Только у Насти под глазами всегда были тени и морщинки, а у этой — ничего подобного. Я растерянно остановился. Мы встретились взглядами. Она смотрела весело, но непонятно.

Настя или нет?

А если Настя, узнала ли меня?

Она улыбнулась:

— Ну, чего встал-то? Иди сюда.

Я смутился. Подошел, неловко царапая сандалиями асфальт.

— Дай-ка я тебя угощу, — сказала она полушепотом. И это был такой знакомый полушепот...

— Да не... зачем... — пробормотал я сам не знаю отчего.

Но она сделала мне большую шестирублевую порцию.

— Бери, бери...

"Ну, скажи "Тополёнок", — мысленно попросил я. — Скажи. а? "

Только она не сказала. Просто смотрела и улыбалась. Я взял мороженое, пробормотал "спасибо". Хотел пойти. Но она опять заговорила громким шепотом:

— Слышь-ка, сделай одно дело, а? Вон туда, за угол, краснофлотец прошел, он у меня сейчас порцию купил, а сдачу забыл. Скажи, чтоб вернулся и взял. Догонишь?

Я кивнул и побежал. Конечно, я должен был помочь, да и моряка хотелось посмотреть: не так уж часто они бывали в нашем городе.

Высокого флотского старшину в белой форменке и белой фуражке я догнал на углу Первомайской и Ялуторовской. Он шагал, чуть покачиваясь, и мороженое лизал как-то особенно лихо. По-морскому!

Я забежал спереди и выдохнул:

— Товарищ моряк! Вы деньги забыли взять!

Он остановился, глянул с высоты из-под козырька.

— Не понял вас...

— Ну там, у продавщицы с мороженым. Она говорит, вы сдачу не взяли.

Он шевельнул бровями, подумал секунду.

— Да нет, взял я сдачу.

Тогда я настойчиво сказал:

— Все-таки вы вернитесь. Для выяснения. Она просила.

Он опять пошевелил бровями, постоял. Круто повернулся и зашагал назад. Оглянулся, подмигнул мне и опять зашагал.